"Режиссер Светлана Дружинина: "Гардемарины" появились на свет благодаря пожару"

("Семь дней", № 4 2004г.)

Светлана Дружинина могла быть наездницей в цирке, балериной в Большом театре, телеведущей, фотомоделью. А стала артисткой. Роли Ларисы в картине "Дело было в Пенькове" и Анфисы в "Девчатах" сделали Дружинину настоящей звездой, поклонники не давали проходу. Но, снявшись в 13 фильмах, она вдруг оставила успешную актерскую карьеру и ушла в режиссеры...

- Светлана Сергеевна, сейчас в вашем режиссерском багаже более 10 работ, среди которых - нашумевшие "Гардемарины" и "Тайны дворцовых переворотов". Но скажите, пожалуйста, зачем было вам, популярной актрисе, красавице, внедряться в мужскую профессию? Чего не хватало-то?

- Власти. (Улыбается.) Мне всегда больше нравилось руководить, нежели подчиняться. Хотелось что-то придумать, организовать - с пионерским звеном, классом, подъездом, двором, жэком. Сочинить сценарий, отрепетировать песню к новогодней елке или построить людей в "пирамиды" на первомайской демонстрации… В школе, а потом в хореографическом училище мои желания и возможности оценили. Стали говорить: "Раз Дружинина умеет, пусть она и занимается".

- Но вряд ли вы с раннего детства мечтали о профессии режиссера?

- Сначала я хотела быть наездницей в цирке. До сих пор обожаю закулисье, запах лошадей... Мы жили с мамой в Марьиной Роще, и в третьем классе я сама записалась в школу при Старом цирке на Цветном. На маленькой кучке опилок нас, детей, раскручивали, "ломали". Я за необычайную гибкость даже получила прозвище Девочка-каучук. Тут же репетировал со своей собакой великий Карандаш, занимались жонглеры. Цирк манил меня, я пропадала там все свободное время. Но после пятого класса началась специализация, мне сказали, что я могу быть в труппе наездницей и ездить на гастроли. И тут мама испугалась: в этом случае я не получила бы аттестат о среднем (тогда - семилетнем) образовании. А рискованная цирковая жизнь не давала никаких гарантий - после травмы можно было на всю жизнь остаться без работы... Мама приняла серьезное решение - заперла меня в комнате на ключ и никуда не пускала. Довольно долго задания мне приносили одноклассники, я училась дома. Когда наступило лето, мама, все еще опасаясь, что я могу сбежать с труппой на гастроли, отправила меня в пионерский лагерь в Быково. То лето было, наверное, самым печальным в моей жизни. Я страшно тосковала по цирку и оживала, только когда можно было продемонстрировать то, чему научилась на манеже, - "колечки", "перекидные мостики", ставила с ребятами свои любимые "пирамиды", которыми заканчивались все пионерские костры… Но, кстати, именно там, в лагере, началась моя вторая детская "болезнь". Спасибо дальней родственнице Айседоры Дункан - очаровательной Юлечке Шимергон, заразившей меня балетом.

- Что делала родственница Айседоры Дункан в советском пионерлагере в Быково?

- Юлечка жила на даче напротив лагеря - за забором, в абсолютно другом мире. Там на веранду с резными стеклышками выносили дымящийся самовар, рассаживались за большим круглым столом, вели светские беседы… Для нас это было в диковинку. Юлечка была принцессой, сказочной феей, божественным созданием. Длинноногая, в юбочке до колен, в каких занимаются первоклассницы балетной школы, в невероятной красоты белых тапочках -

атласные ленточки крест-накрест завязаны в бантик на щиколотке… Она выходила из ворот своего дома (иногда у нее на руках была маленькая собачка) и аккуратно, на полупальчиках, шла по пыльной дороге к прудику. Все вокруг шептались: "Балерина, балерина…" Мы, пионеры, даже внешне сильно отличались от нее. Всех приезжавших в лагерь доктора сначала осматривали. Если находили в голове насекомых - безоговорочно стригли наголо или звонили родителям, чтобы детей забрали домой. Матери, с трудом выбившие путевку, тут же приезжали в лагерь, кричали: "Куда я тебя дену на три месяца?", заставляли стричься… Так мы, лысые, и ходили. Купались в пруду в специальном загоне. Все делали по команде. Тем не менее мы все-таки познакомились с Юлечкой и однажды, робко постучав в ее калитку, даже пригласили на пионерский костер. Она пришла уже не в белых, а в розовеньких тапочках - "пальцах", то есть жестких туфлях. А исполнив вокруг костра какие-то удивительные арабески, дала поносить мне свои тапочки. Счастью не было предела! Вернувшись из лагеря, я заявила маме, что хочу быть балериной. Три года проучилась в училище при Театре Станиславского и Немировича-Данченко, а потом, после конкурса, меня перевели в школу Большого, которую я и окончила, кстати, вместе с Марисом Лиепой.

- Но балериной почему-то не стали...

- За несколько дней до защиты диплома я получила серьезную травму. Физическую и душевную одновременно: старалась, занималась с утра до ночи, и вдруг - такое несчастье, перелом руки!.. Но мне поручили вести выпускные балетные спектакли, которые шли в прямом телеэфире из Зала им. Чайковского, и меня заметила руководитель студии на Шаболовке. Дикторов не хватало - я стала вести детские программы и КВН. И опять повезло: меня увидел режиссер Самсонов и предложил главную роль в фильме "За витриной универмага". После чего я решила стать актрисой. Поступила во ВГИК, а в свободное время подрабатывала моделью в Доме мод на Кузнецком мосту. Это началось еще в балетной школе: в выходной день - понедельник - все девочки снимались для буклетов и плакатов. У меня было много фотографий в шляпках… Но однажды во ВГИКе мне за это попало. Помню, пришел профессор Бибиков на лекцию и говорит унылым таким голосом: "А теперь я хочу рассказать об одной из наших студенток, лицо которой глядит со всех витрин магазинов на улице Горького… Что это такое, Дружинина? Или вы работаете в кино, или мусолите взгляды прохожих!" Мне пришлось долго объяснять, что это тоже работа, за которую я получаю деньги. У мамы - учительницы - зарплата небольшая, отца нет, стипендии не хватает…

- Во время учебы на актерском факультете вы снялись в нескольких фильмах, были востребованы после окончания. И вдруг - все бросили! Неужели никогда потом не жалели?

- Не скрою, получая режиссерское образование, я тайно мечтала о том, что вот теперь-то сценарист Дружинина напишет, а режиссер Дружинина снимет актрису Дружинину в той самой единственной и неповторимой роли, которая сделает ее настоящей кинозвездой.

- К тому времени вы уже и так были кинозвездой! А фразочки вашей Анфиски из "Девчат" стали просто народными...

- Мне тоже они нравятся. "Любовь зла - полюбишь и козла", "А шляпу, между прочим, так не носят". Но больше других люблю эту: "Им всем только целоваться, а как жениться, так никто не хочет". (Хохочет.)

- От Светланы Дружининой что-то есть в этой героине?

- Конечно. Работая над ролью, всегда в себе что-то ворошишь.

- Но Анфиска же стерва, язва!

- Что вы! Какая же она стерва? Дура. Балда. Несчастная. Ранимая жутко. Но не подлая... Я очень люблю всех актрис, снимавшихся в этом фильме, мы часто встречались, ездили с творческими встречами. А несколько лет назад (еще была жива Люсьена Овчинникова) у кого-то даже возникла идея снять с нами со всеми продолжение "Девчат" - о том, какими они стали. Но... не сложилось.

Не стану лукавить, конечно, мне приятно, что несколько картин, в которых я снималась - "За витриной универмага", "Дело было в Пенькове", "Девчата", - вошли в золотой фонд нашего кино, и их постоянно показывают по телевидению. Но, честное слово, я легко оставила актерскую карьеру, которая шла по восходящей, понимая, что, и будучи режиссером, смогу сниматься. Когда снимаешь впервые, еще не умеешь правильно использовать свои силы - и физические, и психические. Многие ломались на дебюте.

- Боялись не справиться?

- Я физически не годилась на ту роль и с годами еще больше убедилась в этом. Дело в том, что в процессе  работы я всегда ужасно худею. На пять килограммов - железно. У меня даже два гардероба: один - для начала съемок, другой - для финала. Я отказалась от соблазна сыграть в своем первом фильме, успокоив себя тем, что вот сейчас опыта наберусь и уж во второй картине снимусь обязательно. Но ни во второй, ни в третьей, ни в какой другой этого не случилось…

- К счастью, сами фильмы, так полюбившиеся зрителям, с лихвой компенсировали этот пробел в вашей биографии. Чего стоят только "Гардемарины"! Хотя поначалу вы, кажется, не планировали снимать трилогию...

- Правильнее сказать: вообще не планировала снимать ту историю. Когда Нина Соротокина (в то время - инженер-сантехник) принесла мне сценарий, я долго не могла прочитать эту пухлую папку. А вскоре в моей квартире случился пожар, во время которого погибло много книг. И только рукопись Нины осталась цела и невредима. Это был знак свыше. Я поняла, что должна сделать "Гардемаринов", чего бы мне это ни стоило.

- Тяжело они вам дались?

- Каждая картина рождается в муках, как ребенок. Но как только мы с мужем (Анатолий Мукасей - кинооператор. Среди его работ: "Берегись автомобиля", "Большая перемена", "Чучело" и все фильмы жены. - Прим. ред.) начали работать над "Гардемаринами", я сломала колено. Глупая, нелепая история. В тот день съемка уже закончилась, но, увидев красивую лошадь, я не удержалась и решила покататься. Незадолго до этого прошел дождь, почва была мокрой…Словом, все произошло почти так же, как в известном фильме: поскользнулась, упала, очнулась - гипс... В результате весь фильм вынуждена была снимать на костылях. Слава богу, зажило. Гораздо больше переживаний у нас было, когда однажды мы отсняли целую пленку, а она оказалась бракованной. Не поверите - вечером сидели с Толей вдвоем на кухне, пили водку и рыдали. Что ж... И это испытание вынесли. Главное - именно в процессе работы над "Гардемаринами" я пришла к выводу, что хочу и дальше делать кино об истории государства Российского. Так появилась идея масштабного 25-серийного проекта "Тайны дворцовых переворотов". (Шесть серий недавно вышли на канале "Россия".)

- Все ваши картины снимает муж. Вы ведь много лет вместе?

- Да, мы поженились довольно рано, в этом году нашему браку исполнилось 45 лет. Когда познакомились, он был на первом курсе операторского факультета, я - на втором актерского. Оба - капитаны волейбольных команд. Участвовали в соревнованиях, ездили играть в творческие вузы Ленинграда, Риги, Киева, Свердловска. Ходили в ресторанчики поесть винегретика. Изысканных напитков и блюд тогда не было, но творческая жизнь у нас всегда была очень насыщенной.

- Анатолий Михайлович красиво ухаживал?

- Ой, Толя совершенно не умеет ни ухаживать, ни говорить комплиментов. Но при этом он мягкий, обаятельный. И очень надежный.

- Когда вы это поняли?

- Да сразу! Он же целый год ходил за мной как тень.

- Вы что же, были неприступной красавицей?

- Да нет. Я была красивой, обаятельной, смешливой и очень контактной девицей. А Толя - очаровательным красавцем. С удивительным, редким обаянием.

- Не ревновали его?

- Почему вы спрашиваете в прошедшем времени? По-моему, без ревности жить невозможно.

- Как же сдержать себя, если муж-оператор проявляет повышенное внимание к молодой красивой актрисе?

- Никак. Если такое случалось, на следующий же день этой актрисы на площадке не было. Но назойливой обычно становится массовка. Актрисам флиртовать некогда, они работают. Да и я всегда могу поставить их на место…

- Но позвольте! Анатолий Михайлович за столько лет не раз уже доказал вам свою верность и любовь, разве не так?

-Так. И все равно я не хочу быть прилюдной брошенкой, а желаю, чтобы он помог мне снять пальто, открыл передо мной дверь, принес кофе.

- Кстати, существует легенда, что, выйдя замуж за Мукасея, вы попали в список невыездных, режиссеры перестали предлагать роли, и вам ничего не оставалось делать, как бросить актерскую профессию.

- Толины родители работали во внешней разведке, какое-то время я действительно не могла выезжать за границу, и ролей в самом деле стало меньше. Но вовсе не из-за этого я решила поменять профессию. Став режиссером, я могла снимать себя сколько угодно. Так ведь не снимала же! А вот Толя решил жениться на мне до нашего знакомства. И, кстати, именно благодаря профессии своих родителей.

- Уж не завербовать ли они вас пытались?

- Да ну что вы! Наша история далека от джеймсбондовской. Толя и его сестра учились в Москве, за ними ухаживали гувернантки. Родители же бывали в Союзе редко, и всякий раз их непременно куда-нибудь запрятывали вместе с детьми. Объяснялось это просто: никто не должен был видеть разведчиков. В тот раз семью отправили на дачу Сталина на озере Рица. В таких местах всегда были маленькие кинозалы, кинопроекторы и новые советские фильмы. В один из вечеров семья села смотреть "За витриной универмага". "Какая "кьют"!" - воскликнула, увидев меня на экране, мама. ("Кьют" - это обаяшка.) "А хочешь, она будет моей женой?" - вдруг спросил Толя. В тот момент он, школьник, только собирался поступать во ВГИК. "Пошалуста! Дафай!" - ответила мама. Долгое время прожившие за границей, родители говорили по-русски с акцентом, и это отнюдь не было конспирацией.

- Что же было дальше?

- Родители уехали работать, а Толя поступил в институт, где и познакомился с "кьют". Люди, следившие за детьми Мукасеев в Москве, страшно переполошились. За границу тут же полетели позывные: "Толечка влюбился! Она старше его. Что делать?.." Пришлось Толе самому написать маме: "Это та самая обаяшка из фильма, который мы смотрели на озере Рица. Учится на актерском факультете". Ну что оставалось делать родителям? Приехав в следующий раз в Москву, они предложили Толе и его старшей сестре сыграть две свадьбы сразу. Благословили обе пары и снова уехали. Кстати, брак Толиной сестры оказался таким же крепким, как наш. Может, потому, что и Толины родители прожили вместе много лет? Сейчас папе 96 лет, маме - 92, но у них по-прежнему светлые головы, дивная память, они лучшие собеседники и до сих пор  нам помогают. Мама, например, прекрасно справляется с работой моего секретаря…

- Родители Анатолия Михайловича всю жизнь вместе, вашему браку - 45 лет. Существует мнение, что с годами любовь превращается в привычку…

- Я не знаю, что такое любовь, и не знаю, что такое привычка. Мы и перед свадьбой не объяснялись друг другу в любви. Правда, через несколько лет меня практически заставили сделать признание, причем на защите режиссерского диплома.

- Это еще зачем?

- Моей дипломной работой был фильм "Зинка" по сценарию Бориса Можаева. Это история любви, в которой снялись студентка Вика Федорова и приехавший из Читы к старшему брату Виталий Соломин. Мне казалось, они сыграли замечательно. Но у председателя комиссии Бабочкина были претензии. Я стояла на кафедре, а он все допытывался: "Я не верю, что парень и девушка любят друг друга. Разве так объясняются в любви? Вот как бы это сделали вы?" - "Я? Хорошо, сейчас вы станете свидетелем того, как на десятом году совместной жизни я буду объясняться в любви сидящему в зрительном зале мужу. Толечка, я тебя очень люблю, и доказательством тому - наши дети". Все зааплодировали. Бабочкин был удовлетворен.

- Дети, вероятно, выросли на площадке?

- А куда ж их было девать? Кинематограф - наша с Толей жизнь, наша общая любовь. Поэтому про сыновей я говорю, что обронила их на съемочной площадке. Не было массовки - они выручали, снимались в небольших ролях. Мишка (Михаил Мукасей - оператор, клипмейкер. - Прим. ред.), например, в десять лет снялся в "Дульсинее". Недавно увидел себя в этом фильме и рассмеялся: "Мать, что же ты меня мало снимала? Я был таким хорошеньким..." - "Снимала бы. Если б тебя не нужно было силой загонять в кадр. Тебе ведь хотелось в море купаться, а не на площадке торчать под палящим бакинским солнцем".

- Михаил, как и отец, стал оператором. А что говорят о будущей профессии внуки?

- Старшему, Даниле, скоро будет 17. К сожалению, его отца - моего сына Анатолия - уже нет в живых. В шести фильмах "Дворцовых переворотов" Даня озвучил всего Петра Второго. Но актером быть, кажется, не хочет. Во всяком случае, пока собирается на звукорежиссерский факультет ВГИКа. Средний внук Максим еще не определился. А Елизавета совсем крошечная.

- Говорят, чуть ли не после каждой вашей картины у кого-нибудь из съемочной группы появляется ребенок.

- Обстановка, наверное, способствует. Сначала рождается любовь, потом - дети. Причем, как правило, это мальчишки, что является для меня хорошей приметой. Сыновья родились у Кристиночки Орбакайте и Володи Преснякова, у Мариночки Майко и Димочки Харатьяна...

- Удивительно! А в чем секрет семейного счастья Дружининой и Мукасея? Может, в том, что у вашей "команды" не два капитана, а один?

- Вы считаете, глава семьи - я? Многие почему-то думают так же. Но это не совсем верно... Секретов нет. Просто мы не можем друг без друга жить. Хотя и разбегаемся иногда по разным "углам". Сейчас вот уеду на дачу писать сценарий (Светлана Дружинина начала работу над седьмым фильмом киноэпопеи "Тайны дворцовых переворотов", на этот раз - об императрице Анне Иоанновне. - Прим. ред.), а он, проснувшись, тут же начнет звонить: "Доброе утро, что делаешь?", "А какая там погода?", "Появились ли мыши-полевки?", "А может, тебе привезти Зинку?" (Это наша кошка.) И так - минимум 10 раз за утро. Если вдруг он не позвонил первым - звоню сама: "В чем дело? Что случилось?"

- И все-таки сложно поверить, что режиссер Дружинина позволяет себе не быть режиссером дома.

- На площадке у нас строгое распределение ролей: я говорю, Толя молчит. Дома муж каждый день умоляет меня: "Не режиссируй! Прекрати!" Хотя, по-моему, я просто даю дельные советы. К тому же мы очень разные по характеру. Толя тихий, мягкий, я - открытая, громогласная. Хотя к нему обращаюсь с невероятной нежностью: "Милый, мягкий, обаятельный". Могу сказать: "Пушистый мой, прекрати!" Но если прошу: "Скажи что-нибудь мужским голосом", он только машет рукой.

- Это же счастье - иметь мужа, который все сделает так, как скажет жена!

- Вы сейчас о чьем муже говорите? Толя - не такой. Мой - милый, мягкий, обаятельный - все выслушает и... сделает по-своему. Правда, всегда молча. Может, поэтому мы и живем так долго вместе?..

Татьяна ПЕТРОВА

<< Назад