| "Виват, гардемарины! Возвращение незабытых героев."
("Огонёк",
№13 1991г.)
Кто
из нас в детстве - да только
ли в детстве? - не мечтал
хоть на миг оказаться по
ту сторону киноэкрана, сменить
одежды, имя, судьбу, затеряться
во времени и пространстве,
вкусить плодов от этого
таинственного древа, именуемого
коротко "КИНО"!
И вот наш специальный корреспондент
Михаил Мамаев попробовал
осуществить эту малореальную
мечту, или, как говорит
он сам, ему просто повезло.
Так или иначе, недавно Михаил
закончил работу в съемках
фильма "Виват, гардемарины!".
…Снимается
кино. Я попал сюда не как
журналист. В один прекрасный
момент прозвучала команда
"Мотор!", и в
короткий промежуток между
ней и следующей командой
- "Начали!" -
я успел разглядеть ненавязчивый
свой облик в лакированной
поверхности "хлопушки".
Это было первое соприкосновение
с большим кинематографом
и, как выяснилось, удачное…
Через несколько месяцев
повторилось то же самое
- на другой съемочной площадке.
Снимался фильм "Виват,
гардемарины!" ("Мосфильм",
1990, рабочее название -
"Зимнее путешествие"),
в котором мне досталась
роль князя Оленева-младшего.
Чем
ближе день премьеры, тем
больше понимаю, как мне
повезло. Среди кинематографистов
бытует мнение, что "Гардемарины"
- это что-то несерьезное,
вроде "Ласкового мая"
кинематографа. Не берусь
судить о "Ласковом
мае" с точки зрения
музыки, но когда я вижу
глаза мальчишек и девчонок
на его концертах, из которых
исчезает уже ставшее привычным
ожесточение, верю, что "Ласковый
май" необходим. Как
и наш фильм. Что, кстати,
подтверждают горы писем,
приходящие на "Мосфильм"
Дружининой, Жигунову, Боярскому,
Харатьяну. Люди имеют право
отдохнуть и отвлечься от
того, что их волнует каждую
минуту, зарядиться положительной
энергией.
Сериал
о гардемаринах - это не
просто занимательная история,
это приключения вымышленных
героев среди реальных исторических
персонажей на фоне реальных
исторических событий. В
этом фильме история была
не только средством, но
и целью - не случайно так
тщательно выбирались актрисы
на роли молодой императрицы
Екатерины Второй и ее матери
(их сыграли К. Орбакайте
и Л. Гурченко), не случайно
авторами сценария были тщательно
проштудированы горы специальной
литературы. От этого работалось
вдвойне интересно. В нынешних
"Гардемаринах"
снимались М. Боярский, С.
Жигунов, Д. Харатьян, Н.
Гундарева, Л. Гурченко,
Е. Евстигнеев, С. Садальский,
С. Никоненко, К. Орбакайте…
Не со всеми из них довелось
работать в кадре, но присутствие
их неизменно чувствовалось.
Рассказывая
о фильме, я сознательно
не хочу касаться сюжета,
но отдельные моменты трудно
обойти. Один из самых интересных
эпизодов - схватка героев
и разбойников во главе с
Боярским, простите, с Брильи,
на мельнице. Трое против
двадцати. Грандиозный трехъярусный
павильон, строившийся несколько
месяцев. Настоящие зерно,
мука, куры. Настоящий, в
полметра глубиной, бассейн,
в который участники должны
падать с пятиметровой высоты
и топить друг друга. В драке
будут использованы всевозможные
средства: пистолеты с холостыми
патронами, шпаги, пустые
бочки, мешки, оглобли, корзины,
ноги, кулаки. Мое главное
оружие - деревянная лопата
для разгрузки зерна. В этом
эпизоде с лопатой сконцентрировалась
вся
|
|
|
моя
творческая индивидуальность.
Лопата очень напоминала
весло. Так и пошло - "Мамаев
с веслом". Поначалу
расстроился - хотелось шпаги.
Утешил Сергей Жигунов: "Старик,
ты не огорчайся, воспринимай
это как вступительный экзамен
в отряд русского кинематографического
мушкетерства…" - и
я начал осваивать технику
весельно-лопатного боя.
Испытаний было достаточно.
Не стану рассказывать -
скоро вы увидите это на
экранах. Скажу одно: когда
вы увидите вывалянного с
ног до головы в тесте бойца
- посочувствуйте ему. Тесто
из волос я вымывал в течение
недели.
…Бью
одного из разбойников лопатой
по голове. Он падает с высоты
второго этажа. Бедные ребята-каскадеры!
Для смягчения падений используются
обыкновенные картонные коробки:
сотни этих коробок лежат,
заранее приготовленные,
в каскадерской каптерке.
В считанные секунды коробки
разворачиваются и укладываются
в три-четыре слоя. Сверху
- тоненький мат. На Западе,
как известно, используются
специальные воздушные подушки
- они слишком дороги для
наших кинематографических
смет. Отечественные каскадеры
вообще очень часто подвергаются
большому риску именно из-за
отсутствия надлежащей техники.
Например, снимается кадр,
где один из разбойников,
горящий, вылетает из окна
мельницы. У нас это снимается
предельно просто: человек
окатывается бензином и поджигается
в момент команды "Съемка!".
Огонь в данном случае неуправляем.
При боковом порывистом ветре
он с пылающего плеча обязательно
опалит щеку. Возможностей
обгореть - множество, не
обходится без ожогов и у
нас. Кстати, тушить пламя
пришлось в реке, в ледяной
воде - эпизод снимался в
начале марта. Сергей Шолохов,
"работающий" этот
кадр, по всей видимости,
пострадал напрасно - эпизод
в фильм не вошел. А на Западе
уже давно для подобных сцен
используются специальные
костюмы с управляемым напором
пламени. Контролирует пламя
сам каскадер.
…Когда
снимали падение после удара
лопатой, за разбойником
вниз летели куры. Их, не
успевших отдышаться после
приезда на место съемок,
кидали с разных сторон из
невидимых для оператора
точек. Первый дубль получился
плохо - куры не поняли,
что от них требуется, и
вместо того чтобы хлопать
крыльями, камнем падали
вниз. Пока готовили второй
дубль, одна из кур решила,
что пора нести яйца, и занялась
этим по команде "Мотор!".
Падающее сверху яйцо едва
не угодило на голову нашему
оператору А. Мукасею. Кстати,
за время съемок на мельнице
куры, жившие в павильоне,
снесли не один десяток яиц,
и это нельзя расценивать
иначе, как проявление сознательности
и повышенной ответственности
в наше голодное время…
…Снимаемся
в Петродворце. По ночам,
когда музей закрыт для посетителей.
В белые петербургские ночи
тишина кажется такой плотной,
что ее можно потрогать рукой,
- наверное, это от бессонницы.
Днем не спится, а ночью
- по пятнадцать-двадцать
минут между кадрами и репетициями,
на банкетках для посетителей
- в общей сложности набирается
час. Снимаются финалы. У
меня это - прощание с любимой,
и ничего не надо себе придумывать:
прощание в кадре переходит
в прощание в жизни. Харатьян
опаздывает на самолет, который
унесет его в Одессу, на
съемки другого фильма. Он
срывается сразу же после
облегченного вздоха "Снято!",
на ходу переодеваясь и едва
успев проститься. Несколько
часов назад уехали Машная
и Лютаева - очень грустно,
так мало были вместе и так
много уместилось в эти часы
и минуты. Вот сейчас в кадре
прозвучат последние слова
Кристины Орбакайте, и она
тоже исчезнет вместе со
соей героиней, милой маленькой
Фике… Все когда-нибудь кончается…
…Как
завораживает меня эта черта
киносъемок - отсутствие
пресловутого единства места,
действия и времени. Все
перемешано, все перепутано
местами. Кино как бы сознательно
забрасывает тебя в будущее,
чтобы ткнуть носом в какую-нибудь
трагическую неизбежность,
и заставляет вновь ощутить
бренность и мимолетность
бытия. Если ты сегодня навсегда
прощаешься с любимой, а
завтра впервые дотрагиваешься
губами до ее руки, то, дотрагиваясь,
уже знаешь, что ее нет с
тобой, что это тень, призрак,
и в то же время перед тобой
живой человек, и надо торопиться
делать ему добро. Ты оказываешься
в положении маленького бога.
Тебе не дано ничего изменить
в этой жизни, но ты можешь
воскрешать события и людей,
поворачивать время вспять,
и там, в прошлом, делать
все на пределе своих возможностей:
любить, ненавидеть, рисковать…
Кино дает ощущение того,
как бездумно, бездарно и
лениво ты живешь в своей
реальной жизни и, главное,
как беспомощно…
…На
руках у Анастасии Ягужинской
умирает Брильи. Смерть на
экране. Нам, зрителям, знакома
она только с одной стороны
- со стороны зрительного
зала. А как это происходит
на площадке? Наверное, можно
"умирать" спокойно,
снимая это, как все остальные
сцены: пришли, отрепетировали,
покурили, сняли, пошли обедать…
Я не знаю, как относится
к своей "экранной"
смерти Боярский. Этот человек
вообще любит на вопросы
отвечать шуткой, а на серьезные
- тем более. Когда Сергей
Жигунов - Саша Белов посочувствовал
Боярскому-Брильи и сказал,
что лучше бы погибла Анастасия
и они, два непримиримых
врага, погоревали бы на
ее могиле и примирились,
ведь главным предметом раздора
между ними была женщина,
Брильи бурно воспротивился:
"Не-е-ет, мне моя участь
нравится - погиб из-за любви!
Это отдает классикой".
Когда
снимали сцену смерти Брильи,
всех лишних попросили уйти
с площадки. После нескольких
часов съемки появились,
наконец, заплаканная Лютаева
и грустный Боярский. Мы
как всегда попытались пошутить
насчет "экранных"
слез, но услышали в ответ
гневную тираду насчет того,
что "кое-кто продолжает
преспокойно жить, в то время
как настоящие люди…".
Боярский был неразговорчив
и не пошел обедать.
…Сейчас
уже заходит разговор о продолжении.
Я слышал, что в новом сценарии
возможно "оживление"
Брильи - ведь "никто
не видел холмика над его
могилой". И еще я слышал,
что Боярский не хочет "оживать".
Но Михаил Сергеевич! Какие
же "Гардемарины"
без Вас?
…Полезно
иной раз остановиться, когда
все вокруг тебя движется.
Вчера, когда переставляли
свет, я лежал на втором
ярусе мельницы на мешках
с зерном и мукой, вглядываясь
в темноту над головой, где
за многочисленными подвесными
переходами, лебедками, проводами,
металлическими тросами и
прожекторами еще скрывается
высоченный потолок шестого
павильона "Мосфильма".
Странно: как я сюда попал
и что я делаю здесь, в княжеском
костюме середины восемнадцатого
века, перепачканном мукой
и красной краской, да что
там - кровью своего героя,
который пять минут назад
сражался там, в восемнадцатом
веке, против банды разбойников,
рука об руку с друзьями.
Через несколько минут мне
предстоит вернуться назад,
в прошлое, где без меня
уже не обойтись ни друзьям,
ни врагам. Сознание этого
и радует, и чуть-чуть пугает.
Бывают моменты, когда особенно
устаешь от съемок и кажется,
что ботфорты срослись с
ногами и что домой поедешь
не на машине, а на лошади,
- и тогда ловишь себя на
мысли, что чаши весов -
одна с твоей жизнью, а другая
с твоей ролью - в равновесии.
Это то новое чувство, которое
подарило мне кино. Без
которого я теперь вряд ли
смогу…
|
